Лермонтов >>> Поэмы >>> Гошпиталь

Михаил Лермонтов Гошпиталь                     1 Друзья! вы помните, конечно, Наш Петергофский гошпиталь; И многим, знаю я, сердечно С ним расставаться было жаль. Там, антресоли занимая, Старушка дряхлая, слепая Жила с усастым ямщиком... Но дело вовсе не о том! Ее служанка молодая Нескромной бойкостию слов, Огнем очей своих лазурных Пленила наших грозных, бурных, Неумолимых юнкеров. И то сказать: на эти очи, На эту ножку, стан и грудь Однажды стоило взглянуть, Чтоб в продолженье целой ночи Не закрывать горящих глаз И.... по меньшему — пять раз!                     2 Однажды, после долгих прений И осушив бутылки три, Князь Б., любитель наслаждений, С Лафою стал держать пари. «Клянуся! молвил князь удалый, «Что нашу польку в эту ночь «Я ....!» — Поди ты прочь! — — «Шесть штук шампанского?» — Пожалуй! — И разошлись. — Проходит день... Заря угасла. — Вечер ясный. У тесной лестницы, как тень, Наш князь вертится ежечасно. И вот на первую ступень Он ставит трепетную ногу: Доска проклятая скрипит, Боится он поднять тревогу. — Как быть? Вернуться? Страх и стыд. А ...-то! ... так и ...! Он осушает с ромом фляжку, Скидает всё: портки, рубашку. «Courage! mon cher! — allons, скорей!» Кричит Choubin из-за дверей. — — — — — — — — —                     3 И ободренный винным паром Наверх вскарабкался наш князь; Прижал защелку — входит с жаром. Руками за ....... держась; Чердак похабный, закоптелый Едва лампадой озарен, ..... и пыль со всех сторон. В широких креслах, в кофте белой, В очках, недвижна, как гранит, Слепая барыня сидит. Она чепцом почти закрыта... И мыслит пьяный волокита: «Она должна быть!.. подойду!» И вот, приближась с быстротою, Он дерзновенною рукою Хватил старушку за.....: «Ага! Ну что? — Попалась, душка!» — Ах! боже мой! — Да кто же тут? Мариса, где ты?... эй, Андрюшка... Сюда, — сюда... меня ....!..                     4 В тот самый миг со свечкой сальной Всходил по лестнице мужик. Вдруг слышит он: в господской спальной Зовут на помощь... гам и крик!.. Он дверь геройски отворяет, Ударив кулаком сплеча, И что ж... о небо... озаряет Его дрожащая свеча?... Худая мерзостная.... В сыпи, заплатках и чирьях, Вареного краснее рака, Как круглый месяц в облаках, Пред ним сияла!... Свой огарок, Смутясь немного, мой Андрей Перекрестясь приставил к ней... — Не вкусен князю был припарок, И он не медля с языка Спустил лихого ......                     5 Меж тем мужик схватил дубину И лезет к князю... тот назад... Увы, на княжескую спину Удары сыплются как град!... — «Эй, господа... ко мне!. скорее!..» — Попался курвин сын... постой, В другой раз будешь поумнее. — Вот раз тебе — а вот другой! — «Ты знаешь ли, я князь!» — Вот штука! Когда ж князья .... старух! — «Пусти же!» — Вишь какой петух! «..... мать!» — Вперед наука! Трещит окно, трясется дом, Шум, грохот, стулья вверх ногами, Удары вслед за....... Летят, встречаются — содом!... И видит князь: в чуланчик темной Открыта дверь — туда скорей... За ним с дубиною огромной И со свечей спешит Андрей... В окно сквозь щели ветер свищет, Гнилая утварь на полу... Мужик врага повсюду ищет, И видит: что-то там в углу! Но только неуч размахнулся — Вдруг — точно чорт его схватил... Остановился, заикнулся, И тихо руку опустил. В шинели, с грозною ........, Марису обхватя рукой, Пред ним, кидая взгляд орлиной, Стоял Лафа, улан лихой!... Огромный, красный прыщ звездою Блистал среди его чела; — — — — — — — — — — — — — — — — — — Закрыв глаза, младая дева, Бледна и трепетна, как Ева, Когда архангел Михаил Ее из рая проводил, Прижавшись к страшному улану, В рубашке, спущенной с груди, Шептала.... боже... ax... не стану... Не бей... Андрюша, погоди!...                     6 Ужасней молнии небесной, Быстрее смертоносных стрел, Лафа оставил угол тесной И на злодея полетел; Дал в зубы, сшиб его — ногою Ему на горло наступил; — «Где ты, Барятинский, за мною, Кто против нас?» он возопил. И князь, сидевший за лоханкой, Выходит робкою стопой, И с торжествующей осанкой Лафа ведет его домой. Как шар по лестнице скатился Наш...... купидон, Ворчал, ругался и бесился И морщась спину щупал он.                     7 Но в ту же ночь их фактор смелый Клянясь доставить ящик целый, Пошел Какушкин со двора С пригоршней целой серебра. — И по утру смеялись, пили Внизу, как прежде... а потом?.. Потом?! что спрашивать?... забыли, Как забывают обо всем: Лафа с Марисой разошелся; Князь мужика простил давно И за разбитое окно С беззубой барыней расчелся, И, от друзей досаду скрыв, Остался весел и счастлив.                     *** Промчались дни... Мариса, где ты? Где губишь ты младые леты? Она исчезла!... никогда Мы не найдем ее следа. Как храм, лишась своей святыни, Уныл наш бедный гошпиталь; Он стал мрачней ночной пустыни... Смешно вздыхать... а право жаль!... написано в 1833-1834 годах

Коментарий к поэме: Печатается по копии с журнала «Школьная заря» 1834 г. (№ IV), хранящейся в ИРЛИ. Отрывок — впервые в «Русской старине» 1882 г. (№ 8, стр. 392), целиком — в «Русском Эроте». В тексте копии сделаны примечания: к ст. 21 (князь Б) — «Барятинский, фельдмаршал»; к ст. 22 (с Лафою) — «Н. И. Поливанов»; к ст. 40 (Choubin) — «Шубин». Подпись — «Гр. Диарбекир». Главный герой рассказанного в этой поэме происшествия — известный впоследствии князь Александр Иванович Барятинский (1815 — 1879). Он определился в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров 16 лет. «В этом учебном заведении кн. Барятинский всецело окунулся в веселую жизнь столичной молодежи того времени... Следствием слабых успехов в науках было то, что кн. Барятинский не мог окончить курса школы по первому разряду и выйти в любимый кавалергардский полк, а вынужден был в 1833 г. поступить корнетом в гатчинский кирасирский полк (тогда армейский) ...Его шалости, кутежи, веселые похождения и романические приключения получили в Петербурге широкую известность. Своим легкомысленным поведением он навлек, наконец, неудовольствие императора Николая Павловича, и ему пришлось серьезно задуматься над поправлением своей пошатнувшейся репутации. Князь А. И. не долго колебался в выборе средств и заявил категорическое желание ехать на Кавказ, чтобы принять участие в военных действиях против горцев («Русский биографический словарь», т. II, СПБ., 1900 г., стр. 528 — 529). В дальнейшем Л. П. Барятинский, осуществляя на Кавказе военно-колонизаторскую политику Николая I и Александра II, сделал большую карьеру: в 1856 г. он был назначен наместником Кавказа. Висковатов рассказывает, что из-за «Гошпиталя» Барятинский возненавидел Лермонтова. Собирая материал для биографии Лермонтова, Висковатов обратился и к Барятинскому: «он называл его самым «безнравственным человеком» и «посредственным подражателем Байрона» и удивлялся, как можно им интересоваться до собирания материалов для его биографии». Висковатов утверждает, что Барятинский был в числе людей, сознательно мешавших служебному продвижению Лермонтова. О Н. И. Поливанове («Лафа»), товарище Лермонтова по московскому университету и по школе гвардейских подпрапорщиков. Михаил Шубин — тоже товарищ Лермонтова и по университету и по школе — был выпущен из школы в 1833 г. (девятый выпуск). Какушкин — служитель, исполнявший различные поручения юнкеров. Историю возникновения рукописного журнала «Школьная заря» рассказывает А. Меринский в своих воспоминаниях о Лермонтове: «Зимой, в начале 1834 года, кто-то из нас предложил издавать в школе журнал, конечно, рукописный. Все согласились, и вот как это было. Журнал должен был выходить один раз в неделю, по середам; в продолжение семи дней накоплялись статьи. Кто писал и хотел помещать свои сочинения, тот клал рукопись в назначенный для того ящик одного из столиков, находившихся при кроватях в наших каморах. Желавший мог оставаться неизвестным. По середам вынимались из ящика статьи и сшивались, составляя довольно толстую тетрадь, которая вечером в тот же день, при сборе всех нас, громко прочитывалась. При этом смех и шутки не умолкали. Таких нумеров журнала набралось несколько. Не знаю, что с ними сталось, но в них много было помещено стихотворений Лермонтова, правда, большей частью, не совсем скромных и не подлежащих печати, как например: «Уланша», «Праздник в Петергофе» и другие». «Школьная заря» просуществовала недолго. Висковатов полагает, что вышло не более 7 номеров. «Юнкера, покидая школу и поступая в гвардейские полки, разносили в списках эту литературу в холостые кружки «золотой молодежи»... и таким образом первая поэтическая слава Лермонтова была самая двусмысленная и сильно ему повредила. Когда затем стали появляться в печати его истинно-прекрасные произведения, то знавшие Лермонтова по печальной репутации эротического поэта негодовали, что этот гусарский поэт «смел выходить в свет со своими творениями». Бывали случаи, что сестрам и женам запрещали говорить о том, что они читали произведения Лермонтова; это считалось компрометирующим. Даже знаменитое стихотворение на смерть Пушкина не могло изгладить этой репутации, и только в последний приезд Лермонтова в Петербург за несколько месяцев перед его смертью, после выхода собрания его стихотворений и романа «Герой нашего времени» пробилась его добрая слава».

Источник поэмы: Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений: В 5 томах / Редакция текста, комментарии и предисловие Б. М. Эйхенбаума; Подготовка текстов Б. М. Эйхенбаума и К. И. Халабаева. — М.; Л.: Academia, 1935—1937 год. Том 3. Поэмы и повести в стихах. — 1935. — Страницы 533—538.